вторник, 14 марта 2017 г.

Ашот Газазян

С извинениями, что напоминаю


Армения привыкла жить в условиях блокады, поскольку в иных и не жила. За все время независимости двое из четырех соседей по географии — Азербайджан и Турция, пытаются отрезать ее от внешнего мира, перекрыв железные и автодороги, отлучить от участия во всех региональных коммуникациях, да что там — уморить голодом! Сейчас трудно себе представить, что на заре становления государство испытывало трудности с электроэнергией и хлебом, а какие-то продукты в магазинах отпускались только по талонам, не хватало самого необходимого. Супермаркетное изобилие, готовность страны самой продавать желающим электроэнергию — новому поколению, наверно, кажется, что так было всегда…
Старые публикации из газет, выходивших каким-то чудом, возвращают нас во времена ЗАСТЫЛЬЯ. Я бы и не стал возвращаться, да с памятью ничего не поделаешь. Если бы в начале 90-х был интернет и соответственно блогеры, такие записи могли бы появиться именно в блогах. Но их не было, и появились они на страницах автобиографической книги.
…23 января, когда еще с утра было с оптимизмом обнаружено, что до конца зимы осталось «немногим более 35 дней», ничто не предвещало никаких катастроф. Разумеется, я не имею в виду те, традиционные, которые уже стали неотъемлемой частью жизни каждого из нас: редкий паскудный мороз на дворе, замерзшие трубы водопровода, канализации, веерные отключения на грани фола, масло по 1200 рублей за килограмм, обилие вконец обозленных на людей собак на заиндевевших улицах города…
В том, что в 14.00 ожидаемый свет не залил наши дома, никто не почувствовал предвестника последующих треволнений: мало ли что могло прийти в голову ведающего кнопками и рубильниками оператора. Однако уже в 14.30 вернувшийся с работы сосед сообщил, что света нет во всем городе. Ресторан «Армения-2», где он служит, пришлось закрыть. («Видите, что-то серьезное, наверное, произошло…»)
Шло время. Жилые массивы Нового Норка стыли «на глазах». Когда стемнело, обитатели некогда цветущих микрорайонов обнаружили, что света действительно нет во всем обозримом пространстве — ни в Зейтуне, ни в Аване, ни в Джрвеже, ни в Канакере. Прибывающие в темные стылые квартиры соседи приносили с собой все новые страшные вести…
— Говорят, опять в Грузии звиадисты газопровод подорвали.
— Да не в Грузии, а в Северной Осетии — ингуши добрались…
— Не звиадисты и не ингуши! Сами армяне и подорвали, подлецы! Хватит придуриваться, будто не знаете!
— Где вы об этом наслышались! На ТЭЦ взрыв был! Люди сами его слышали…
— И еще, говорят, месяц света не будет. Когда оперативно последствия аварий устранялись?..

Когда около 21.00 люди поняли, что и «во вторую смену» останутся без света, подошел еще один сосед, кажется, всерьез решивший расставить точки над всеми сомнениями. Замечу, немного забегая вперед, последних тем самым он не рассеял. Он сообщил, что турецкие регулярные части, перейдя государственную границу страны и разбросав российских пограничников, устремились в направлении столицы и сейчас закрепились где-то в районе Арташата. С северо-востока азербайджанские формирования поддерживают агрессоров интенсивным огнем из дальнобойной артиллерии и танков. Над Варденисом, Горисом и Капаном сбиты еще три самолета противника. Словом, ничего утешительного…
Все это было выпалено одним духом, и сосед почему-то говорил голосом Левитана…

— МошеЙник! — не поверил Том, скульптор из соседнего дома, и снова закурил. Он всегда курит, когда в чем-то сомневается. А сомневается Том все время.
Люди уже бросились к телефонам, но напоролись на исключительное, молчаливое непонимание своего прямого предназначения величайшего из изобретений человека. Принялись лихорадочно крутить ручки радио, однако и оно, армянское, хранило неприступное молчание. Стали прислушиваться, не звучат ли где сирены воздушной тревоги или других систем оповещения населения, как водится в экстремальных ситуациях… Не звучат…
Ночь. Мороз. Тишина… Даже свечи, кажется, перестали светиться в окнах соседних домов…

— Значит, и хлеб сейчас нельзя будет выпекать. Надо было сегодня и на завтра взять, — вздохнул кто-то в темноте. — И на послезавтра.
На него зашикали: «Погоди ты с хлебом! Оружие у кого-нибудь дома есть?»
Не оказалось…
Люди вышли из домов, выискивая тех, кому удалось добраться до норкских массивов: что там в центре города происходит и происходит ли?
— Темно,— слышали в ответ, — и никто ничего не знает, мать их…
…Утром 24 января — еще одно маленькое удовольствие: до конца календарной зимы остается 34 дня. Тот, кто не смог уснуть ночью, сообщил, что где-то около 01.30 на «почти целый час» дали свет. Ему не поверили…
В ожидаемое время хлеб в магазин не поступил…
Телефоны и радио по-прежнему молчали, как партизаны на допросе…
Стук топоров и визг плохо смазанных пил на улице стал интенсивнее…
Появилась версия, более или менее логичная: грузинские братья недодали Армении четырех с половиной миллиона кубометров газа. Пугали же нас энергетики двух-трехчасовыми включениями. Вот и дождались. Но что происходило на самом деле, да и происходило ли что, никто, конечно (как и все последнее время) не понимал.
Впрочем, хлеб к 15.00 подвезли. Теперь бы «Лрабера» дождаться… Но электричество появилось только на два часа…

…25 января до конца зимы оставалось только 33 дня. В ночь перед этим событием люди видели странные сны: кто-то подбивал танк, кто-то его не подбивал; кому-то в случайной командировке в Сибирь удалось помыться, что он и делал, рыдая от неожиданно нахлынувшего счастья, кому-то — нет; кто-то видел сон, что не проснулся, но проснулись все. А это было лучшим, что с нами могло произойти.
И снова задались вопросом: что происходит? Хотим знать, что случилось. А может, ничего и не случилось, как знать, может, все так и должно быть…

26 января до конца суровой пило-топорной зимы останется совсем немного — только 32 дня. Что сообщат газеты? И можно ли будет из них что-нибудь понять! Но и газеты паузу взяли — не выходят.
27 января — до конца зимы останется 31 день. Это один месяц. Только один! Но целый месяц…
«МошеЙники!»

Один мой знакомый как-то сказал, что, возможно, по таким «блогерским» записям когда-нибудь будут изучать нашу историю. Как, мол, люди жили в какие-то отдельные времена. Возможно…

Комментариев нет:

Отправить комментарий