Нунэ Айвазян

педагог

Воспоминания о тех годах вызывают у меня двоякие чувства. В памяти встают мрачные, темные картины, когда электричество давали на 20 минут в сутки, да и то ночью. Мы вскакивали зимой в холод (а ложились, как правило, одетыми, иногда в шапках и перчатках, еще и шутили: «Сейчас надену ночной свитер, натяну ночные носки и лягу спать!»), включали все имеющиеся отопительные приборы, начинали кипятить воду, чтоб залить в термос, варили картошку в мундире. Потом кастрюлю заворачивали в газету, сверху в одеяло, чтоб хоть немного сохранить тепло до утра. Через двадцать минут все разом заканчивалось, электричество отключали, но мы, довольные, что все успели сделать, ныряли снова в уже остывшие постели. Я знаю людей, которые успевали даже за эти двадцать минут сварить какой-нибудь обед или даже включить стиральную машину, прокрутить белье.

Наш талантливый народ изощрялся и выискивал разные способы выживания. Все помнят так называемый левый свет*. Ну и, разумеется, «луйсимарда»^**, который был страшнее холода, потому что мог вырубить свет, а значит разорвать эту тонкую, хрупкую нить, связывающую людей с внешним миром. У нас, к сожалению, не было «левого света», но был маленький телевизор, и мы купили аккумулятор к нему. И вот, как только начинался сериал, а в то время, по-моему, была «Санта-Барбара», к нам приходили соседи, и мы все вместе начинали просмотр этой мыльной оперы, сопереживая героям, наблюдая за сложными перипетиями чужой жизни, хоть на время забывая о своих. Это было нужно, это была разрядка. Лица людей на час-полтора светлели, потому что всем становилось очень весело: передразнивали героев, смеялись над их глупостями и, как правило, заканчивалось все одной и той же сентенцией: «Нам бы их заботы…»

Как известно, в это время не было не только электричества и газа, но и воды. Мы жили на восьмом этаже и не видели ее месяцами. Если вдруг на первых этажах начинала идти вода, соседи давали друг другу знать, мы с ведрами бежали вниз, причем у нас в подъезде нет окон и даже днем темно (узнать бы имя того архитектора, который додумался построить здание без окон в подъезде!). А если несколько дней не было воды даже на первых этажах, то мы ходили в ближайший овраг (примерно 500-600 метров от дома), там тонкой струей текла вода из трубы. Иногда приходилось стоять в очереди зимой, чтобы набрать ведро воды. А мы ходили по два, а то и три раза. А для технических целей приносили снег с крыши и растапливали в ванне.

Рядом с нашим домом росли деревья, которые мы сажали, еще будучи школьниками. В одно «прекрасное» утро мы увидели, что почти все деревья вырублены. А еще я однажды наблюдала, как пожилой человек рубил деревья в парке, плакал и громко просил прощения у прохожих, хотя ему никто ничего не говорил, все молча проходили мимо. А он шептал: «Простите, люди, внуки мерзнут, простите, ради Бога…»

В начале я написала, что эти годы вызывают у меня двоякие чувства. Было плохо, голодно, холодно. Но мне кажется, что люди были лучше, чище, добрее, проще. Была надежда и вера в то, что война закончится, мы победим, просто надо перетерпеть, и все наладится. Люди помогали, поддерживали, жалели друг друга, делились хлебом, керосином, свечами. Многие уезжали, но только чтобы спасти детей, выезжали из страны с тем, чтоб потом обязательно вернуться. Была надежда!

*Незаконная линия электричества, как правило, проводимая от троллейбусных или трамвайных путей (прим. ред.). 

**Контролер энергосбыта, выявляющий нарушителей? (прим. ред.).